Ну что же, вот он, новый ученик. Фианна смирилась с данностью ещё вчера, но мысль об этом допущении по-прежнему казалась ей какой-то чужой и даже непостижимой. Очевидная издёвка, задуманная нарочно и исполненная изумительно тонко, изрядно способствовала тому, что фейри уже с первого, мимолётного взгляда обнаруживала в подопечном несоответствия и изъяны абсолютно несовместимые хоть сколько-нибудь осязаемой перспективой. Джентри придирчиво рассматривала его при любом удобном, или же нет, случае, нарочно допускала долгие и утомительные паузы в повествовании, изображая забывчивость, и не отводила взгляда, когда ей случалось натолкнуться на его бесстыдно любопытствующие глаза.
Человек. Совсем ещё мальчишка. Малокровен и угловат, с какой-то смешной, вытянутой головой, перевитой светлыми кудрями в абсолютно хаотичном порядке. Да-да, даже во внешнем облике наставница улавливала пороки темперамента, ужасалась им и распылялась до крайности безо всякой на то причины. Нелепо и несправедливо упрекать её за это! Если бы только знать, какие кошмары преследуют её неотступно и тянут нити из бедного опустошённого сердца.
- Суть плетения заклинаний - разрушение, - каждый раз, называя слово, Фианна берёт соразмерный вдох - ни больше, ни меньше необходимого для того, чтобы её голос непринужденно преодолевал верхний регистр, а после затухал естественным образом.
Она стоит прямо и ровно, сложив руки на груди, остаётся неподвижной, за исключением экскурсии грудной клетки, обеспечивающей фонацию голоса, связного и красивого.
- Маги, ощущая средоточие нужной энергии, разрушают плетение и составляют его по-новому, согласно своему усмотрению, - джентри источает уверенность систематической школы и неизменного прилежания.
В этой связи её требовательность, граничащая с неприступностью, совершенно очевидна. Верная взятой на себя миссии Фианна не может позволить попустительства, а потому старается изъясняться без искажений и формальностей, затрудняющих восприятие. Пусть слушатель и не достоин её стараний.
- Где-то возникает направленный порыв ветра, - фейри, наконец отмерла, - или влага, витающая в воздухе, собирается в кристаллы льда, - шагнула к конторке, за которой должен был стоять ученик, - некий предмет неожиданно поднимается в воздух, - отчаявшись привлечь должное внимание к пониманию основ плетения заклинаний, джентри решается на простенькую демонстрацию.
Неспешным и плавным жестом она берёт золочённое писчее перо, позволяет мальчишке внимательно рассмотреть его на раскрытой ладони, а после призывает ветер. Перо немедленно поднимается в воздух и начинает вращаться с такой скоростью, что сию минуту превращается в пульсирующий и сверкающий диск. Но стоит только ей отвести взгляд, вращение замедляется и постепенно сходит на нет. Перо опускается на ладонь. Ладонь опрокидывается, и оно ударяется о столешницу, оставив крошечную зарубку на лакированной доске.   
- Вот только искажённое плетение неустанно противится изменению и стремится вернуться в первоначальное состояние, - ещё одна сокровенная тайна раскрыта возмутительно будничным тоном. -  Именно потому магия требует больших затрат, - фейри повышает голос, чтобы предупредить неуместные  расспросы.
Фианна не видит или не хочет принимать отклика от того, кому по её разумению не суждено овладеть техниками предельно доступными для человека. Она вновь делает дотошную паузу и возвращается на своё первоначальное место, отступая от конторки спиной, точно ожидает от юнца непотребной невежественной выходки. Какой-нибудь Любитель парадоксов и абсурдностей пришёл бы в восторг от такой пантомимы.
Следуя одному ей известному внутреннему распорядку, джентри продолжает декламировать без поспешности, с расстановкой, соблюдая все знаки препинания и замолкая время от времени, чтобы дать ученику передышку.
- Заклинание невозможно поддерживать бесконечно долго. Изменить мир тяжело. Самое главное - научиться соразмерно распределять силы. Для этого нужно особенно остро ощущать магию. Неумёха способен довести себя до каталепсии, неловко пытаясь поднять в воздух писчее перо. А прочие ошибки и вовсе могут стать смертельными. Например, щит, который призван защищать, вдруг создаст провал безвоздушного пространства вокруг твоей головы, и ты погибнешь от удушения, - завершая нравоучение, фейри прищипнула оплывший фитиль масляного светильника. Нет, в библиотеке всё ещё оставалось достаточно света. Тем не менее этого действия оказалось достаточным для того, чтобы аляповатый калейдоскоп разноцветной мозаики, забивающей просвет узкого стрельчатого окна, мгновенно потух, а рисунок на ней стал почти неразличимым.
- Лаконичность и чувство меры - вот главные благодетели чародея. Ты понимаешь меня, юный господин? Или я слишком увлекаюсь?

Это была катастрофа. Нет, не так. КАТАСТРОФА.
Сати Иль’Мона расхаживала по кабинету из стороны в сторону, с яростью вглядываясь в бумаги и не веря свои глазам. Кожистые крылья за спиной, обычно расслабленные и больше напоминающие длинный своеобразный плащ, чуть заметно подрагивали, непроизвольно откликаясь на настроение обладательницы. Буквы в документах легко складывались в слова, а те, в свою очередь, в предложения, но не приносили утешения. Сколько бы раз девушка не пыталась вчитаться в текст, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь — что угодно — указывающее, что дела не так плохи, всё было напрасно. И если буквы ещё могли врать, то следующие за ними колонки с цифрами — нет.
Ей и раньше не раз доводилось убеждаться в том, что в некоторых вещах можно полагаться только на себя. Не стоило и надеяться, что эта ситуация станет исключением, но кто из нас не бывал наивным и глупым? Всё указывало на то, что осечек быть не должно, что всё должно пройти идеально. В итоге “идеально” обернулось полным провалом. А ведь их поход ещё даже не успел начаться.
Гневную беготню по кругу прервал тихий стук в дверь. Сати остановилась, чувствуя себя мышью, застывшей под веником. Кто бы это ни был, его появление не сулило ничего хорошего, как минимум сейчас, пока она в таком раздрае. В голове мелькнула шальная мысль затаиться, переждать, возможно существо по ту сторону двери решит, что Сати уже ушла и оставит её в покое. Идея звучала привлекательно (секунды две, не более) и точно сработала бы, не будь девушка уверена, что её уже успели услышать. Пришлось пересилить себя и ответить:
— Да?
— Великолепная госпожа Сати, дозволено ли мне будет войти?
Заслышав знакомый голос, шиярка выдохнула с облегчением. Смешок за дверью возвестил о том, что с той стороны её вздох не остался незамеченным.
— Так я могу..
— Да и быстрее! Тут даже у стен есть уши.
Дверь наконец-то открылась и на пороге появился зверолюд. Среднего роста, субтильный, с песочного цвета мехом и хитрыми чёрными глазами на длинном узком лице. Его большие, раскосые треугольные уши всем своим видом сообщали о том, что они принадлежат представителю канидов. И если бы не шикарный пушистый хвост, в данный момент вопросительно замерший в одном положении, в Джамале сложно было бы признать именно пустынного лиса.
— Досточтимая чёрная тигрица... — Джамаль было начал говорить, но Сати, не дожидаясь, когда он закончит, подлетела к дверям, силком затащила его в кабинет и резво захлопнула дверь, отсекая все внешние посторонние шумы.
— Мы сто раз это обсуждали, какая, к бездне, тигрица?! Джамаль, ты же знаешь, я обычно не прочь пошутить, но сейчас ты выбрал не лучшее время. Сделай одолжение, говори нормально, тут всё равно никого больше нет.
Витиеватый слог выходцев Ориентиса не был чем-то необычным, всё-таки она прожила в Шияре всю жизнь, уважала традиции и особенности родины, да и частенько с удовольствием подыгрывала своему помощнику, участвуя в словесных баталиях, но именно в данный момент совсем не хотела тратить на это время.
Видя, что начальство не в духе, зверолюд понятливо кивнул и совершенно обычным голосом продолжил:
— Я с новостями, в городе прошёл очень интересный слушок, тебе понравится.
— Если это не новость о дожде из золота, то сильно сомневаюсь, — хмуро заметила Сати, — Я ценю твою работу, честно, но никакая сплетня сейчас не спасёт моего положения.
— Полагаю, меня слишком долго не было и я что-то упустил, не поделишься? — заинтересованно отозвался лис. По виду девушки явно читалось, что за эти два часа, пока его не было, у неё перед глазами успела пронестись целая жизнь.
И Сати поделилась. Всё выглядело следующим образом: через неделю им предстояла большая экспедиция, на которую девушка долго выбивала согласие главы, собирая миллионы резолюций и справок. Подавала запросы на выделение бюджета, утверждала необходимую экипировку, рассчитывала провиант. Вся гильдия стояла на ушах, сборы не прекращались ни на секунду. Ажиотаж подогревался тем, что с отчётом именно об этой экспедиции Иль’Мона должна была выступать на конференции в Атрии от имени шиярского отделения и результаты путешествия напрямую влияли на будущее финансирование. Она уже долгое время не входила в состав группы, но это событие было слишком значимым и Сати понимала, что должна поехать сама и увидеть происходящее своими глазами, чтобы следом представить всё коллегам в лучшем виде. И вот, когда, казалось бы, всё уже решено и утверждено, беда пришла откуда не ждали: в самый последний момент уважаемая казначей гильдии (“Она меня терпеть не может, но пусть не обольщается, когда-нибудь я сделаю из неё отменные сапоги, будь уверен!”) решила урезать расходы. Передала Сати через посыльного документы — девушка почти наяву видела эту елейную улыбочку, с которой старая карга подмахивала бумаги — где значилось, что они-де и так уже вышли за рамки возможных средств и дальнейшее обеспечение представляется невозможным. Хорошая новость состояла в том, что большая часть денег уже была пущена в дело и не подлежала возврату, плохая же в том, что змеелюдка всё равно знала, куда жалить: провиант закупался в последнюю очередь, чем она и воспользовалась. Она и раньше любила вставлять палки в колёса, вредительствуя по мелочам, но до этого их противостояние никогда не переходило определённой черты. Тот факт, что казначей решилась на столь крупную подставу указывал на то, что перечница решила пойти ва-банк.
— Я знаю, что она прикарманивает часть средств, все об этом знают и однажды я её поймаю на горячем, — распалялась Сати, — Но то — однажды, а проблему нужно решать уже сейчас, но как?! Она специально дождалась этого момент, я уверена, потому что даже если сейчас пойти с жалобой к главе, разбирательство займёт минимум месяц. У меня нет этого месяца, даже близко нет!
Авариэль сама не заметила, как снова начала наворачивать круги по кабинету, постепенно ускоряясь. Джамаль, первое время пытавшийся уследить за её передвижениями, очень быстро сдался, чувствуя подступающее головокружение. На пару минут повисла тяжёлая тишина, единственным живым звуком были мерные шаги разъярённой Иль’Мона. Подумав, помощник спросил:
— А что же наши партнёры?
— Без шансов, в этом месяце нам не светит даже медной монеты, я узнавала. К сожалению, последние пять лет были не самыми удачными для нас в плане новых соглашений, а потому список наших меценатов претерпел лишь небольшие изменения. Многие, даже обладая капиталом, предпочитают направлять его в Атрию, видя там больше перспектив развития своего дела и совсем забывают про Ориентис. Вот если бы случилось чудо и внезапно нашёлся видный и богатый делец, готовый вкладываться именно в Шияр, тогда да, другое дело. Но увы, это что-то из раздела фантастики, ведь я знаю их всех наперечёт, — с горечью ответила девушка.
— Готов допустить, что одного ты всё-таки пропустила, будучи занятой подготовкой, — лис внезапно расцвёл в хитрой улыбке, — И если ты наконец-то дашь мне нормально рассказать то, с чем я к тебе пришёл, то у тебя ещё может быть шанс всё исправить.
Словно по волшебству, атмосфера в кабинете мгновенно изменилась. Два понимающих взгляда встретились. Сати плавно и вкрадчиво, будто бы до этого не носилась как ненормальная, опустилась в кресло, упёрлась локтями в столешницу, удобно пристроив подбородок на переплетённые пальцы, и только после этого сказала:
— Я тебя очень внимательно слушаю.

О новом значимом лице на шиярском рынке было известно возмутительно мало. Джамаль клялся и божился, что задействовал всех своих многочисленных знакомых, но даже с их помощью не сильно продвинулся в поисках. Амен — человек (или, как минимум, выглядит как человек), относительно молод (что, опять же, гадательно, мало ли на что способна магия в умелых руках), появился в Шияре недавно. Пока ещё не успел заиметь определённого веса в торговых кругах, но по всему получалось, что собирался это изменить в ближайшее время. Об этом свидетельствовали несколько сделок среднего калибра, которые он уже успел провернуть, а также внушительный список деловых встреч, на которых молодой делец уже успел побывать.
“Рассказывают, сам господин Аббас согласился с ним говорить.”
Сати понимающе кивала — Аббас был, пожалуй, одним из самых зажиточных купцов в Азар’Акшире, многие бы хотели вести с ним дела, но мало кто в итоге впечатлял его настолько, чтобы этот важный муж снисходил до переговоров с ними самостоятельно, а не через своих помощников. Тот факт, что молодой Амен был удостоен такой чести, значил очень много. Вариантов было несколько — или он был действительно толковым, или сказочно — почти неприлично — богатым, или же — всё в совокупности. Это внушало надежду.
Помимо прочего, ходили слухи, что слуги Амена были множество раз замечены на рынке, скупая практически всё, что попадалось им под руки, даже почти не торгуясь (что немного возмущало некоторых лавочников, любящих сам процесс торгов даже больше чем процесс продажи) и легко соглашаясь на установленную цену. Кем бы ни был этот Амен, но жить он любил на широкую ногу и не привык отказывать себе в “приятных мелочах”. И если такие траты — не просто попытка пустить пыль в глаза, чтобы впечатлить будущих и нынешних партнёров, то Сати не удивилась бы, узнай она, что мужчина по утрам пьёт свой кофе из золотой чашки, помешивая напиток золотой ложкой, а слуги приправляют ему этот кофе золотой стружкой вместо корицы.
О его делах в торговой сфере было хоть что-то известно, но в плане прочего Амен был той ещё тёмной лошадкой. Информация о его семье отсутствовала, никто не знал откуда он родом или откуда он прибыл, даже его фамилия, кажется, значилась под грифом "Секретно". Имя же указывало, что мужчина родом из этих мест, но Сати не обманывалась — поменять имя, коли потребуется, меньшая из всех проблем. Особенно с такими большими возможностями, как у этого загадочного человека. Его мало кто видел в городе лично и мнения на его счёт разнились: мужчины, все как один, твердили, что он неприятный тип, хотя с трудом могли объяснить, чем вызвана такая неприязнь, прекрасная половина Азар’Акшира же, наоборот, едва ли не в обморок падала, стоило лишь упомянуть его имя. В плане связей здесь тоже всё было глухо: на вопрос Сати о женщинах, Джамаль лишь пожал плечами. Если у Амена и был кто-то — жена, любовница, наложницы, то их, как и свою подноготную, он держал надёжно скрытыми от чужих взглядов. Слуги же были не болтливы и предпочитали вообще не говорить о хозяине. Идея о том, что можно было бы разузнать что-нибудь об этом купце через его близкий круг, отвалилась сама собой.
И это осложняло дело. Иль’Мона не любила встречи вслепую, предпочитая заранее узнавать подробности о людях и нелюдях, с которыми ей предстояло взаимодействовать: что они любят или не любят, как себя лучше с ними вести, о чём стоит говорить, о чём — нет, нужно ли быть напористой или, наоборот, быть скромнее. Здесь же всё было скрыто завесой тайны. В ином случае Сати, скорее всего, предпочла бы не торопить события и приглядеться к новому лицу, но ситуация вынуждала действовать как можно скорее. Лис совсем не удивился, когда после рассказанного почти сразу последовала просьба договориться о встрече.
К общему удивлению, ответ пришёл практически сразу, более того, положительный ответ. Сати ждали во владениях Амена и он был готов выслушать её предложение.
А потому в назначенный день и час, девушка уже ожидала в приёмных покоях, расположившись на некоем подобии пуфа. Слуги, проводившие её сюда, были вежливы и тихи. На вопрос о том, когда же господин сможет её принять, лишь загадочно прошелестели что-то в духе “Когда на то будет его воля” и тут же спешно удалились, не докучая своим присутствием. И пока крайне скрытный владелец сих мест искал в себе силы наконец-то явиться взору просительницы, Сати заинтересованно изучала обстановку комнаты. Ожидать важных господ ей приходилось не в первый раз и ради такого дела она могла бы прождать хоть целую вечность.